Тургенев ещё два века назад описал хейтеров опры:
Жил-был на свете дурак.Долгое время он жил припеваючи; но понемногу стали доходить до него слухи, что он всюду слывет за безмозглого пошлеца.Смутился дурак и начал печалиться о том, как бы прекратить те неприятные слухи? Внезапная мысль озарила наконец его темный умишко… И он, нимало не медля, привел ее в исполнение.Встретился ему на улице знакомый — и принялся хвалить известного живописца…— Помилуйте! — воскликнул дурак. — Живописец этот давно сдан в архив… Вы этого не знаете? Я от вас этого не ожидал… Вы — отсталый человек.Знакомый испугался — и тотчас согласился с дураком.— Какую прекрасную книгу я прочел сегодня! — говорил ему другой знакомый.— Помилуйте! — воскликнул дурак. — Как вам не стыдно? Никуда эта книга не годится; все на нее давно махнули рукою. Вы этого не знаете? Вы — отсталый человек.И этот знакомый испугался — и согласился с дураком.— Что за чудесный человек мой друг N. N.! — говорил дураку третий знакомый. — Вот истинно благородное существо! — Помилуйте! — воскликнул дурак. — N. N. — заведомый подлец! Родню всю ограбил. Кто ж этого не знает? Вы — отсталый человек! Третий знакомый тоже испугался — и согласился с дураком, отступился от друга.И кого бы, что бы ни хвалили при дураке — у него на всё была одна отповедь.Разве иногда прибавит с укоризной: — А вы всё еще верите в авторитеты? — Злюка! Желчевик! — начинали толковать о дураке его знакомые. — Но какая голова! — И какой язык! — прибавляли другие. — О, да он талант! Кончилось тем, что издатель одной газеты предложил дураку заведовать у него критическим отделом.И дурак стал критиковать всё и всех, нисколько не меняя ни манеры своей, ни своих восклицаний.Теперь он, кричавший некогда против авторитетов, — сам авторитет — и юноши перед ним благоговеют и боятся его.Да и как им быть, бедным юношам? Хоть и не следует, вообще говоря, благоговеть… но тут, поди, не возблагоговей — в отсталые люди попадаешь! Житье дуракам между трусами.
|